Назначено наказание предполагаемым членам группировки "Первогоровские".

В Татарстанском Верховном суде закончилось рассмотрение громкого уголовного дела в отношении предполагаемых участников ОПГ «Первогоровские» (“Перваки”).

На скамье подсудимых было четверо, из которых один Владислав Мухин — находился в СИЗО под арестом, а остальные трое Фирдинат Юсупов, Леонид Андреев и Сергей Сардаев имели обязательство явки в суд. Кроме того, существовало также еще двое обвиняемых, Валентин Лукоянов и Александр Ерусалимский, ныне уже покойные, однако, их интересы представляли адвокаты, которых наняли родственники, желающие доказать их невиновность. Все подсудимые считали и считают себя невиновными.

Подсудимых обвиняли в покушении на убийство, нескольких убийствах, как и членов “Первогороской” группировки, так и участников других, конкурирующих группировок, расправе над бизнесменом Тимуром  Атнагуловым, а также участии в преступном сообществе и руководстве вооруженной бандой.

Примечательно, что процесс длился около 15 лет. И дело тут не столько в сложности самого дела, сколько в нежелании государственных обвинителей соглашаться с вердиктом коллегии присяжных заседателей. Ранее, в 2013 году подсудимые уже были полностью оправданы судом присяжных. Однако, прокуратурой была подана апелляционная жалоба, после которой вердикт присяжных был отменен, а дело было направлено на новое судебное рассмотрение с новым составом коллегии присяжных заседателей.

Дополнительное следствие затянулось еще на 7 лет, а потому дело снова передали в суд только в марте 2022 года. Примечательно, что в ходе дополнительного следствия в 2017-2018 годах следственные органы четыре раза прекращали уголовное преследование четырех фигурантов — Юсупова, Сардаева, Лукоянова и Андреева в связи с их непричастностью к преступлениям. Однако, в итоге дело все же передали в суд, в котором среди подсудимых не только четверо живых, но и двое уже умерших, поскольку родственники не были согласны на прекращение уголовного дела в связи со смертью.

Новые слушания начались в феврале 2022 года. Ситуацию осложняло периодическое отстранение председательствующим судьей адвокатов — даже подтвержденная болезнь защитника Андреева (который в деле защищает своего отца), стала основанием для назначения Леониду Андрееву нового адвоката. Более того, несмотря на то, что назначенный на место Андреева-младшего адвокат Николай Иванов указал на то, что он не может представлять клиента против его воли, суд обязал его представлять в суде интересы Андреева.

Кроме того, некоторых адвокатов периодически удаляли с процесса по другим основаниям, вплоть до лишения их возможности находиться в зале судебного заседания на зрительской позиции.

Более того, также, как и на первом процессе, состоявшемся более 10 лет назад, была распущена коллегия присяжных заседателей — официально по причине неявки некоторых заседателей и отсутствия запасных. Для того, чтобы снова начать рассмотрение дела, которое на момент роспуска коллегии присяжных, уже дошло до стадии представления доказательств защитой, пришлось набрать новых присяжных.

Сам процесс выглядел достаточно театрально — в полумраке треугольного зала суда представители государственного обвинения зачитывали показания подсудимых по ролям и с выражением. Примечательно, что в указанном зале судебного заседания, в котором происходило рассмотрение дела, вообще отсутствуют окна, из-за чего уже через час-полтора становилось сложно и дышать, и адекватно воспринимать происходящее. Даже бывалым адвокатам становилось плохо в такой атмосфере, из-за чего они были вынуждены просить перерыв в судебном заседании, а что испытывали непривычные к подобному присяжные заседатели, и вовсе сложно представить.

Основными доказательствами по делу выступали признательные показания одного из подсудимых, Сардаева, который на нескольких заседаниях заявлял о том, что в период предварительного следствия его на протяжении двух с половиной лет держали в одиночной камере в подвале МВД и регулярно избивали. После такого зверского отношения, которое, к слову, в соответствии с законами РФ, является пыткой, он не просто не осознавал происходящее, а был готов подписать абсолютно любые бумаги, которые ему приносили.

Однако, председательствующий судья никоим образом не отреагировал на заявление подсудимого о пытках, из-за чего адвокаты были вынуждены обратить внимание суда на данный факт. Прокуратура же и вовсе подтвердила факт содержания подсудимого в одиночной подвальной камере, указав, что это был не подвал МВД, а изолятор временного содержания(ИВС), а потому, по мнению прокуратуры, подобное соответствует нормам уголовно-процессуального закона.

Между тем, Уголовно-процессуальный кодекс прямо запрещает содержание подозреваемых и обвиняемых в ИВС, поскольку он относится к структурам МВД, а значит у представителей МВД может иметься возможность оказания давления на подследственное лицо. Именно поэтому суд, избирая меру пресечения подозреваемым, направляет их именно в СИЗО, который относится к структурам ФСИН, чтобы исключить возможность подобного давления.

И именно эти показания зачитывали прокуроры, особо выделяя интонацией отдельные слова и абзацы. Сами же оглашаемые показания звучали практически, как сценарий к популярным сегодня сериалам о казанском феномене.

Хочется также отметить допрос одного из потерпевших, Атнагулова Руслана, брата убитого Тимура Атнагулова, который достаточно подробно описывал события тех лет, хотя и признавал, что до начала судебного разбирательства в далеком 2012 году с некоторыми подсудимыми даже не встречался, но при этом уверен в их виновности. Прокурор, естественно, задал вопрос, откуда у потерпевшего такая осведомленность о делах предполагаемых участников группировки, на что Атнагулов ответил, что “у него много источников”.

Возникает логичный вопрос, почему же слова потерпевшего воспринимаются судом на веру, если он даже не может(или не хочет) назвать, выражаясь прокурорским языком, источник своей осведомленности, а если бы речь шла о показаниях подсудимых или свидетелей, то при нежелании называть источник информации, председательствующий, скорее всего, попросил бы присяжных критически отнестись к таким показаниям или же и вовсе не учитывать их при вынесении вердикта, как основанные на слухах или домыслах,тем более, что законом напрямую запрещено основывать свои решения н предположениях и догадках.

Более того, в своих показаниях потерпевший указывал, что многое знает от своего покойного брата, а кроме того, большой объем информации ему известен от подсудимого Сардаева, из показаний, которые он давал в ходе первого судебного заседания. Однако, позднее напрямую общаться с этим подсудимым ему запретил следователь Вадим Максимов, поэтому задавать вопросы и получать ответы он мог через адвоката Сардаева. Сам Сардаев на это обвинил Атнагулова в выдумках. А следователя Максимова (который в данный момент работает адвокатом) почему-то вызывать в суд не стали, несмотря на то, что об этом ходатайствовала сторона защиты.

Кроме того, потерпевший также отметил, что какую-то информацию имеет от одного из пожизненно осужденных бывших членов группировки, с которым он поддерживает связь через разрешенные средства связи — “Зонателеком”. Однако, также не назвал имени этого осужденного участника группировки, что лишило защиту и суд возможности как-то подтвердить или опровергнуть слова Атнагулова, допросив, например, посредством ВКС данного осужденного.

Вместе с тем, отвечая на вопросы защитников подсудимых, Атнагулов подтвердил, что не был ни свидетелем событий, в том числе убийств, но даже не был свидетелем сборов участников группировки, что вызывает вопросы к его утверждениям о том, кто и когда являлся участником ОПГ. При этом называет крайне подробные сведения — кто, кому и когда “перешел дорогу”, какие сделки заключались, какие суммы прибыли были при заключении этих сделок.

Сам Атнагулов вел себя на процессе, мягко говоря, своеобразно. Он называет себя профессиональным юристом, но при этом считал возможным в ходе дачи своих показаний в суде стоять так, чтобы коллегии присяжных заседателей приходилось лицезреть его филейную часть. Более того, Атнагулов требовал запретить прессе и слушателям вести аудиозапись судебных заседаний, чем несколько шокировал даже председательствующего, который напомнил потерпевшему, что аудиозапись ведется даже самим судом.

Примечательно, что на этапе прений сторон председательствующий судья перевел процесс полностью в закрытый режим, запретив присутствовать не только прессе и слушателям, но и родственникам подсудимых. Официально причиной закрытия судебного процесса стало ходатайство потерпевшей стороны, якобы, присутствие прессы может дискредитировать кого-то. Однако, все же остается неясным запрет присутствия родственников. Да и сам факт перевода процесса в закрытый уже на этапе прений выглядит странно, поскольку все доказательства обеих сторон уже прозвучали в открытых заседаниях, которые могли посещать все желающие, а в ходе прений стороны лишь кратко напоминают присяжным об основных своих доводах.

Спустя годы судебного следствия, нынешний состав присяжных заседателей все же признал подсудимых виновными, а уже председательствующий судья назначил им сроки отбывания наказания — Фирдината Юсупова приговорили к 19,5 годам лишения свободы, Владислава Мухина — к 24 годам, а Леониду Андрееву и Сергею Сардаеву назначили по 13 лет. В отношении умерших фигурантов — Александра Ерусалимского и Валентина Лукоянова суд прекратил уголовное преследование.

Между тем, также любопытен тот факт, что Юсупова называют лидером ОПГ, а остальных фигурантов — членами ОПГ, “Бригадой Феди”, подчеркивается, что данные факты были установлены следствием и судом, но официально им не предъявлялось обвинение в участии в преступной группировки, как и занятие лидирующего положения в преступном сообществе. Все указанные лица признаны виновными в бандитизме, незаконном хранении и приобретении оружия, подготовке убийства и пяти убийствах.

Защита подсудимых намерена обжаловать решение суда, тем более, что и сами фигуранты отрицают свою причастность к событиям тех лет, да и не совсем ясно, какому вердикту присяжных стоит доверять, ведь присяжные руководствуются личным восприятием преподносимых им доказательств, а кроме того, судом при вынесении приговора не были учтены давно истекшие сроки давности по ряду статей, в том числе бандитизму  и покушению на убийство.